Спас на крови
Материал из EniseyName.
Admin (Обсуждение | вклад)
(Новая: Спас на крови Когда век-то кончится, сначала станет антихрист с храмов кресгы снимать, монастыри разо...)
К следующему изменению →
Текущая версия
Спас на крови
Когда век-то кончится, сначала станет антихрист с храмов кресгы снимать, монастыри разорять и все монастыри разорит!.. И время придет такое... что Ангелы не будут поспевать принимать души». Из предсказаний преподобного Серафима Саровского — русского святого и молитвенника земли Российской (XIX в.).
Случилось это в прошлом году августовским днем, а самый канун Преображения Господня. Студент Дима. который приехал поработать и помочь монахам Спасо-Лреображенского монастыря, копал яму близ алтарной стены Спасского собора и вдруг на небольщой глубине увидел... человеческие кости. В страшном беспорядке предстали они перед следователем Енисейской межрайонной прокуратуры Алексеем Михайловичем Ершовым, когда он по просьбе монахов приехал в монастырь.
— Ни гвоздика, ни щепочки, ни пуговички, ничего из одежды... — вспоминает Алексей Михайлович, — И я понял, что это массовое захоронение... Я стою возле братской «могилы» — места, где лежали останки. Поодаль, напоминая пещеру, виднеются остатки надвратной церкви во имя пророка Захарии и праведной Елисаветы — родителей Иоанна Предтечи, крестившего самого Христа.
Зарыли же убиенных у самого входа в Спасский храм. Покалеченный, с вырванным чревом, он жив и. несмотря ни на что, красив. И, представьте, первым и пока единственным воскрес из мертвых храмовый придел, построенный во имя сына Захария и Елисаветы — Иоанна Предтечи — проповедника покаяния, который готовил людей к первому пришествию Христа на землю: «Покайтесь! Ибо приблизилось царствие Вожие! Покййтесь!» А нам не в чем каяться! — слышу я хор голосов.
Земля здесь была хорошо утрамбована людскими ногами. И я -думаю: вот, по этим косточкам, незримо лежащим на метровой глубине, как по лестнице, взошли енисейские православные после эры безбожия в придел к Иоанну Предтече, по ним протоптана забытая дорога к святому храму — оживающему от богослужений, от теплого молитвенного дыхания, очищающемуся от осквернения, которое длилось не год и не два, а десятилетия. Надругательство над монастырской святыней длиною в человеческую жизнь, день за днем... Ни у кого нет такой летописи, она там, на небесах.
Я поднимаю глаза в небо — и вижу, как упирается в его купол старый, многое повидавший на своем веку кедр. «Помнишь, .наверное, кто это Выл?», — немо спрашиваю я его. Он чуть качает своей темной короной-кроной и молчит. Молчит, принявший в себя последние предсмертные крики и голоса убийц...
Мы так устали от того множества миллионов и миллионов смертей, что уже не воспринимаем их живым сердцем. Окаменели, онемели наши сердца. — Если мне заниматься только монастырем, то долго б пришлось раскапывать, — говорит Алексей Михайлович. — а у меня убийства, которые происходят сейчас, и их с каждым днем все больше и больше... Кстати, не отвезете ли вы в Красноярск, в бюро судебно-медицинской экспертизы материалы по делу о недавнем убийстве в Енисейске?
Я е сочувствием наблюдаю, как он берет окровавленный кусочек марли, тщательно упаковывает. От запаха крови меня чуть, тошнит, а может, кажется, что запах этот есть... И на душе мертво и тоскливо.
Тоненькая папка в прокуратуре свидетельствует об этой находке, но дело не возбуждено. Первые останки «человека № 1» и «человека № 2» давно отправлены в Красноярск на экспер-тиЗК- С тех пор прошло немало времени и найдены уже другие останки— «человека № 3». «человека № 4», «человека № 5», и нет им числа. А монастырские послушники все складывали и складывали их в овощехранилище, что досталось обители от «всепетого» и отпетого советского времени. Ждут, что же скажет прокуратура. Но прокуратуре бедной не до бренных останков. И город — «отец сибирских городов»—молчит окаменело. Не вздрогнули, не взволновались енисейцы, когда прошел слух о «виденных костях, не пошли к властям с вопросом: кто же это столько людей положил у монастырского храма?
Как. впрочем, ие поразились енисейцы костям, явленным в 1983 году на набережной, даже допытываться никто не стал, чьи же они. Слух .пошел, что это — расстрелянные колчаковцами. Но отчего ж тогда не перезахоронили, не поставили в традициях того времени памятник жертвам «белого террора»? И страшно от этой гражданской нашей немоты и безучастности, так и кажется, что то давнее кровопролитие погоняет новое, грядущее. И слышится голос другого пророка, апостола Иоанна Богослова, обращенный и к нам, Иванам, родства не помнящим: «Одно горе прошло, вот идут за ним еще два горя...» Но что значат для современного человека, который каждый день сверяет по предсказаниям астрологов, пророчества святых и Божий знамения?.. А они есть. Найдены косточки на Преображение Господне — на храмовый монастырский праздник, именно на 350-летие Спасо-Преображемского монастыря и 400-летие поселения на месте будущего Енисейска инока Тимофея Иванова — первого молитвенника земли енисейской.
Но явление мертвых на этот большой праздник, увы. никого не тронуло. Только сердца христиан. Епископ Красноярский и Енисейский Антоний отслужил заупокойную литию, спели безвестным «вечную память». Наместник монастыря игумен Мефодий в ожидании ответа из прокуратуры заказал для них гроб и деревянный крест.
— Идемте, покажу, — говорит отец Мефодий.
Он открывает дверь в овощехранилище, и сразу же — братский гроб, братский крест и... черепа моих братьев и сестер в груде костей. Один совсем маленький. Неужто детский? Другой— с проломленным виском, третий... Господи, как убивали! Чем-то четырехгранным. Может, штыком? Добивали, а не убивали? Пробоины на виске, на лбу. на голове — большие (наверное, когда штык вгоняют глубоко), поменьше и совсем небольшие. И все это для него одного. Кто ты был, брат мой? Странно, смотрю я на гроб и на крест, а на душе не мертво и не тоскливо.
Говорят, что по смерти душа расстается с телом, но дух не покидает его. И мне кажется, что в этом темном овощехранилище, где жужжит, пила, стучат молотки и снуют туда-сюда послушники — монастырь восстает из руин! — им хорошо лежать, сгрудившись возле гроба и креста, в ожидании, когда их наконец погребут по-христиански. Покоем, веет здесь, — Вот после Пасхи, на Радоницу — в особый день поминовения умерших отпоем и похороним их, — говорит .отец Мефодий. — Только что ж прокуратуре так долго молчит?.. Когда отец Мефодий первый раз позвонил в Енисейскую прокуратуру, ему сказали, наверное, чтоб не очень-то убивался по убиенным: «Может, это белогвардейцы?» Господи, Боже мой, до сих пор они не люди и не россияне, до сих пор делимся в прошлом и настоящем, до сих пор красим друг друга! Чтоб легче на прицел брать?
Потом, наверное, чтобы монахи не обращали особого внимания на находку, предположили, что это захоронение прошлого века. Более чем странное захоронение для православного монастыря. Встречали, действительно. при земляных работах могилы, так могила
— она и есть могила, слава Богу, не. на метровой глубине, при гробе и покойнике.
И другую любопытную версию услышал наместник монастыря о том, что все лежащие — разбойники. Монахи их, что ли, порешили кухонными ножами?.. Впрочем, не шутится что-то по этому поводу.
В гражданскую войну монахи еще были в монастыре, а в 1923-м, разогнав их, передали Спасо-Преображенский укомхоэу. Ну а когда кресты сшибают, все что угодно можно творить за высокой монастырской стеной.
До сих пор приходят люди в прокуратуру, милицию и спрашивают о судьбах репрессированных — отцах, матерях, братьях... Показывают документы о реабилитации, уже не те,, что давали в прошлые годы: скончался от сердечного приступа. Нет, в них все написано, как было. «Причина смерти— расстрел, место захоронения — Енисейск». Все есть, кроме конкретного места захоронения. Так назовите же его. просят люди, чтоб хоть косточки пойти оплакать. Не называют. Ибо ангелы не успевали принимать души, что уж говорить о телах...
«По всем местам и в соседних городах многие восстанут против "боящихся Господа. Опустошат и расхитят имущество их... Тогда настанет испытание избранным Моим, как золото испытывается огнем», — это ветхозаветное пророчество и о нас — россиянах — избранных, прославленных на весь мир православием и, увы, не выдерживающих испытания свыше. Потому и не вздрогнул город, когда в год 400-лети я молитвенного его, духовного основания явились эти косточки енисейцам. что не православный он уже. Глухи наши сердца к любви и чуду.
Услышала я эти слова вечером (после монастыря, прокуратуры) в Успенском соборе на проповеди отца Александра. Шла неделя о Страшном Суде, последняя — перед Великим постом. И обратила я внимание, что многие подходят к одной и той же иконе на стене. Внизу стояла меленькая скамеечка, чтобы любой мог достать до образа и поцеловать его.
После службы я тоже подошла и — замерла: икона была изрублена.
...Сначала ударили топором по лицу Богородицы, по пречистому лмку Ее. Удар пришелся на висок и глаза. Потом ударили топором по лицу Младенца, сидящего на руках Ее. Удар' пришелся на висок и глазе. Потом рассекли таким же дьявольски точным ударом лицо Распятого на Кресте Иисуса, глумясь над Мертвым, Изображение целителя и врачевателя святого великомученика Пантелиимона, объяснила мне стоящая рядом женщина; вообще отрубили. Разнесли, наварное, в щепки.
Икона-мученица... Второй раз встречаю такую. Видела еще расстрелянного Христа (много пуль пошло!) в Спасском соборе Минусинска. Где ж вы, изуверы — топорных и расстрельных дел мастера? Наверное, нет уже вас в живых. И что творит ваш дух, оставшийся вместе с бренным телом, похороненным, наверняка, по всем правилам? «К топору зовите Русь!», — кричали племенные революционеры, озаренные кровавым светом Парижской коммуны. Дозвались.
Икона эта многострадальная долгое время висела в алтаре за Царскими вратами. На нынешнее Рождество вынесли ее, и потек народ к ней. Маленьким совсем ручеечком, но потех. Я пытаюсь прочесть уцелевшую большую надпись на ней и с удивлением обнаруживаю знакомые названия окрестных сел —: Жарково, Плотбище, цифры какие-то, — Она же чудотворная, — пояснила женщина.
Оказывается, во время страшной эпидемии скарлатины и оспы в конце прошлого века после молебнов, отслуженных с этой иконой, множество ре6ятишек исцелилось. Выжили, чтобы потом быть ввергнутыми в еще более страшную «эпидемию», которой нет конца. Может, кто-то из них лежал там,. у фундамента храма? Сотрясается Россия и по сей день От тех ударов топором по пречистому лику Богородицы, Младенца, Христа Распятого. «Покайтесь! — призывает Иоанн Предтеча. — Вам есть в чем каяться...»
БОГ СТУЧИТСЯ в онемевшие наши сердца. Вдруг опомнимся? И почти языческий город Енисейск, как и прежде, ведом и храним им. Ведь уцелела же эта икона-мученица или другая икона — Варвары-великомученицы — святой, по ложившей голову за Христа. Мощи ее, доставшиеся нам издревле, во времена, когда Русь только что крестилась, сохранились и почивают ныне в Киеве во Владимирском соборе. А вот частичка ее святых мощей находится в Енисейске, прямо в иконе с изображением ее отсеченной главы, как завет, переданный нам от первохристиан — не жалеть жизни своей ради Христа. И р.азве не чудо, дарованное нам Богом, то, что святыня эта находится именно у нас в Енисейске?
И разве не чудо то, что есть у этого города свой предстатель и молитвенник пред Богом, великий подвижник, местно чтимый святой Даниил Ачинский? Человек удивительной судьбы, герой Отечественной 'войны 1812 года, военный и он же великий старец. Здесь., в Енисейске, упокоился он ровно 150 лет тому назад. Тысячи людей шли на поклонение к его могиле. Но когда объявили войну Богу, снесли часовню, построенную в память о нем. вытащили косточки старца, говорят, даже выставляли их напоказ, мол, смотрите, истлел ваш святой,,.
И после такого надругательства над святынями мы еще пытались строить счастливую жизнь — очередную вавилонскую башню. Не удивительно, что оказалась она на костях своих же со-отечестве мни ков^. Часть их лежит и У фундамента Спасского монастыря. И кому бы оыи ни принадлежали — белым или даже красным. верующим, неверующим — это тоже святыня, которая тоже призывает нас: «Покайтесь!»
Но не дошли мы в большинстве своем душой до покаяния. Потому и никто, кроме вызванного следователя, не пришел к этим останкам: ни представители властей, ни нынешние активисты-строители другой уже рыночно-счастливой жизни. Никто, кроме священников.
Ныне впервые праздновала наша церковь Собор новомучеников российских. И в Енисейске тоже отслужили литургию, панихиду и молебен за всех «нов о мучеников, исповедников российских в лютую годину от безбожной упасти за веру православную умученных и убиенных». Имя государя-императора, последнего нашего царя Николая Александровича Романова с женой его и чадами открывает этот список.
— Выезжал я в Екатеринбург на освидетельствование останков царской семьи. — сказал Вячеслав Иванович Лысых — судебно-медицинский эксперт физико-технического отдела краевого бюро 'судмедэкспертизы, когда, вернувшись в Красноярск, я разыскала того, к кому попели те первые найденные в монастыре останки.
Удивительное совпадение. Впрочем, случайностей в жизни нет. Значит, дан нам еще один знак свыше. От тех останков, предположительно царских, к нашим, енисейским... — И сколько же лет они лежали там, у монастыря? — спрашиваю я у Вячеслава Ивановича. — Ну уж никак не меньше пятидесяти, а может, и больше. — отвечает он.
По фрагментам «человека № 1 »> и «человека N2 2» определили, что были эта молодая женщина, мужчина лет 40 и был третий — мужчина постарше, но следов насильственной смерти не обнаружено.
— Надо доставить нам те останки, что вы видели, — настойчиво повторял Вячеслав Иванович. — того, что прислала Енисейская прокуратура, мало... Так я ничего и не прояснила. Дай Бог, чтобы все-таки дошли до этого высококлассного ч специалиста «фрагменты человекоа» № 3, 4, 5, 6, 7.„ что лежат там, в 'Енисейске, в овощехранилище,
Послушники монастыря рассказывали: «Выкопали один скелет, а у него в позвоночнике гвоздь, прямо в позвонки и вогнан....» Сейчас гвоздя уже нет. забрал кто-то на память. И много еще чего развеется, рассеется, с нашими-то скоростями. И на Радоницу вряд ли уж теперь придется эти косточки упокоить. Сколько им еще лежать? Уже в недавние достославные времена перестройки уничтожили в Енисейске монастырское кладбище, где были похоронены дорогие сердцу старинного города люди. Памятники их растаскали по чужим могилам, один из них пошел на обелиск борцам за Советскую власть, а остатки сгребли и кучей свалили на территории коммун-хоза. Когда людей сваливают в кучу, не потрудившись даже зарыть поглубже, что уж там плакать о памятниках? Когда великие святыни уничтожают, что уж там убиваться о меленьких святынях, вроде памятника знатному ени-сейцу. строениями которого до сих пор пользуются? Но не может быть счастливой жизни, когда такое происходит. Не может быть счастья на крови, страданиях и унижениях.
И стоит уцелевший Спас на крови— Спасо-Преображенский монастырь. Ждет, когда при стечении народа упо-кояТ останки тех, чья кровь я его фундаменте. ;И будет день, когда на месте снесенных крестов монастырского кладбища появится простой деревянный крест над могильным холмиком — первый после эпохи безбожия. В нем робкий наш шаг к покаянию, робкая надежда на спасение,, робкое движение души от язычества к вере своих предков. Спас ждет.
Валентина МАЙСТРЕНКО.
Енисейск.
Красноярский рабочий, 10.04.93